Где же истина? А истина находится в слове Божьем. Давайте посмотрим, что говорит Священное Писание о Церкви в Новом Завете.

Внимательно изучая этот вопрос, всегда надо иметь в виду то, что Церковь Иисуса Христа - единая и неразделимая. Она не разделяется на религиозные группы, конфессии или деноминации!

Но всё же из Писания, из слов апостолов и даже из слов Самого Христа, например, в книге Откровение, мы слышим слова о многих церквях: "Напиши семи церквам, находящимся в Асии". Значит, эти слова относятся к общинам, или, как говорят, к церквам поместным, к собраниям верующих во Христа по месту их жительства или по месту их собраний.

Но Церковь Христа и община (поместная или домашняя) - не одно и то же понятие. Община не есть ещё Церковь Христова, и Церковь Христова это не есть община.

В общине люди могут быть разные, даже и неверующие. Апостол Павел говорил: "... ибо не во всех вера"(2 Фессалоникийцам 3:2). Как в стаде овец имеются и козлы и бараны, но они овцами не являются. Среди дев, в притче Иисуса Христа, были девы мудрые и неразумные. Также и среди праведных в общине могут быть неправедные, даже злые.

Христианская община - это ячейка невода Царства Божьего, уловляет рыб всякого рода. Но вот в сосуды - Церковь Христову, из невода кладутся рыбы только хорошие. Кладутся уже не людьми, а ангелами Божьими.

Иоанн Креститель пшеничное поле Христа так же разделял на солому, которая будет сожжена огнём неугасимым и на пшеничные зёрна, которые будут собраны в житницу (Матфея 3:12). Житница - это Церковь Иисуса Христа.

Общины организовываются и создаются людьми. Но Церковь Христа формируется и создаётся Самим Христом. Так написано: "Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её" И апостолы говорят так же: "Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви" (Деяния 2:47). Это значит, что не люди присоединяют к Церкви, а Сам Господь.

Царство Небесное находится здесь, на земле и Господь совершает спасение через общины, через людей, через солому пшеничную, ибо без неё и зёрна пшеничные не выросли бы по закону вегетации растений.

Церковь Иисуса Христа - это тайна. Её никто не знает, кроме одного Бога. И в ней, в Церкви Христа, немыслимы даже пороки и пятна или какие-либо беззакония, которые присутствуют во многих религиозных общинах (Ефесянам 5:26-27).

Сейчас есть очень много общин, именующих себя поместными христианскими церквями, где наблюдается очевидное и даже грубое отступничество от учения Христа и апостолов. Присоединившись к ним, вы, должны будете соучаствовать с ними, с отступниками, в решениях вопросов общины, иногда явно делах неправды и даже беззакония, как члены этой организации, этого религиозного течения. Вы можете быть иного мнения, но в вашем присутствии, за вашей спиной или от вашего имени, лжеучителя проникшие в церковь, спрятавшись за словами Священного Писания, смогут вершить свои нечистые дела, прикрываясь решением церкви или общины в которой вы находитесь.

Если вы, как христианин знающий учение Своего Учителя, попытаетесь обличить отступников в их отступлении от истины, вас обязательно обесславят своей клеветой и неправдами и изгонят из своей среды. Но слово Христа призывает и ободряет вас: "И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас" (2 Коринфянам 6:17). Ваше христианское общение там, где есть борьба с плотью, со своим собственным "я", борьба со злом, с неправдой, с лицемерием... Христианин должен быть победителем в сражении с соблазнами и искушениями греховными. Семи церквам в Асии Господь говорит: "Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моём" (Откровение 3:21).

Истинный христианин, принадлежащий к Церкви Иисуса Христа, должен быть водимым Духом Божьим, значит надо быть водимым не кем-либо иным из людей, а только авторитетом учения Иисуса Христа, Который о Духе Святом говорил, что Он "... от Моего возьмёт и возвестит вам" (Иоанна 16:14).

Учение Иисуса Христа не имеет тупиков безвыходности. Христос учит разумно и свято во всех вопросах жизни и если христианин, видя неправду в общине, покидает её, перед ним открывается прекрасная возможность иметь принадлежность к домашней церкви, которая имеет полную свободу чистой, святой христианской жизни во Христе Иисусе и берёт своё начало с двух-трёх человек пребывающих в Господе.

Домашняя церковь была у Прискиллы и Акилы, которые были мужем и женой. У Нимфана тоже была домашняя церковь, она была и у Филимона, сегодня домашние церкви есть у многих христиан. И если домашняя христианская церковь беспокоится о чистоте и святости своего пути во Христе Иисусе, беспокоится об недопущении ложного и неправильного понимания текстов Священного Писания, она, вопреки разделяющему её расстоянию, находит возможность иметь тесное живое духовное общение с такими же домашними церквями из других областей, городов и даже стран.

Божьего мира, любви и Божьих вам благословений!

Тема 1.5 Христианская Церковь

Первая община учеников Христа известна в истории под именем «Церковь» (от греч. (ekklesia (экклесия) – собрание, которое образовано от глагола ekkalo – призывать), что означает собрание людей по призыву, приглашению. В Септуагинте, этот термин означает собрание народа Божия, народа избранного и призванного для служения Самим Богом.

Это словоупотребление показывает, что христианская община с самого начала осознала себя как Божественное установление, призванное к особому служению.

Церковь является, по выражению многих святых отцов, «кораблем спасения». В духовном пространстве Церкви происходит благодатное преображение людей. Через ее воздействие совершается спасение мира.

В Новом Завете дается много образов, раскрывающих различные аспекты бытия Церкви и ее связи со Христом.

Есть представление о Церкви как лечебнице, где страждущее человечество получает исцеление от Врача Христа.

Образ виноградной лозы и ее ветвей (см.: Ин., 15, 1-8) выражает живое природное единство членов Церкви в благодати Божией.

Образ пастыря и стада (см.: Ин., 10,1-16) передает идею иерархичности в жизни Церкви и принцип духовного руководства.

Образ строящегося здания (см.: Еф., 2,19-22), дома (см.: 1 Тим., 3. 15; Евр. 3, 6) подразумевает цельность и нерушимость Церкви.

Образ брачного союза (см.: Еф., 5, 23; 5, 32), с которым связано именование Церкви Невестой Христовой (см.: 2 Кор. 11, 2), выражает идею единства Церкви в личном аспекте на основе любви.

Образ Церкви как града Божия (см.: Евр., 11,10) раскрывает понимание Церкви как проОбраза Небесного Царства на земле.

Образ Церкви как матери верующих (см.: Гал., 4, 26) указывает на то, что, пребывая в единении со Христом - Вторым Адамом, Церковь дает бытие восстановленному Им человеческому роду, рождает чад Богу через Христа во Святом Духе, подобно тому как древний Адам через праматерь Еву дал бытие падшему человечеству.

Образ происхождения Церкви от плоти и костей Христа , как праматери Евы из ребра Адама (см.: Еф., 5, 28-30), подразумевает под плотью и костьми крестные страдания Спасителя.

Образ главы и тела (см.: Еф., 1,22-23; 4, 15-16; 5, 23; Кол., 1, 18, 24:

2, 19, и др.) - один из самых емких Образов, выражающий как идею живого духовно-природного единства всех членов Церкви со Христом и друг другом, так и идею иерархичности, идею сохранения личностной неповторимости всех членов Церкви.

Дать всеобъемлющее определение Церкви невозможно в силу того, что она является созданием Божиим, охватывающим не только многие аспекты видимого мира, но и мир невидимый, и имеет внутреннее единство с Богом. Мир невидимый, а тем более Сам Господь Бог не подлежат определению ограниченными человеческими терминами. То есть сформулировать исчерпывающее определение Церкви в человеческих понятиях нельзя в силу богочеловечности Церкви.

Однако невозможность исчерпывающе определить то или иное духовное явление никогда не останавливала богословскую мысль. Если невозможно вычерпать море, то это не значит, что к нему нельзя прикоснуться или в нем нельзя плавать. Как в Священном Писании, так и в творениях святых отцов содержится множество глубоких описаний Церкви и указаний на ее онтологические свойства; есть и определения, хотя и не исчерпывающие, но, несомненно, чрезвычайно ценные. Их мы и рассмотрим, чтобы составить православное понятие о Церкви.

Безусловно, самым глубоким по духовному содержанию и значению является определение Церкви, данное апостолом Павлом: Церковь есть тело Христово, каждый христианин - член этого мистического тела, а главою является Сам Воплотившийся Сын Божий (ср.: Еф., 1, 22-23; 4, 15-16; 5, 23; Кол., 1, 18, 24; 2, 19, и др.). Разумеется, выражение тело Христово здесь нельзя понимать буквально, как человеческую плоть Спасителя. Это мистический духовный организм, охватывающий множество тварных существ, которые сознательно и добровольно стали его членами. В природном плане это единство осуществляется через благодать или, другими словами, через обожение. А в личном плане единение со Христом происходит посредством веры и любви.

Другое определение Церкви, которое необходимо рассмотреть, - это определение из Пространного катехизиса свт. Филарета Московского, где сказано, что Церковь есть от Бога установленное общество человеков, соединенных православною верою, законом Божиим, священноначалием и таинствами [Филарет Московский, свт. Пространный христианский катехизис... - М., 2006. С. 6]. Свт. Филарет проводит оглашаемых через внешнее изображение к внутренней сути, и его определение (в строгом смысле слова оно уже не его, ибо этот Катехизис получил общецерковное признание) прекрасно согласуется с определением апостола Павла.

Цель и назначение Церкви

Евангелие учит, что Сын Божий был послан в этот мир Отцом, чтобы взыскать и спасти погибшее (Мф., 18, 11). Под погибшим здесь имеется в виду все человечество, весь поврежденный грехом мир. Таким образом, цель создания Церкви состоит в спасении людей и преображении мира . Спасает людей Бог, но Церковь является Его главным орудием в этом великом деле. Господь спасает в Церкви и через Церковь. Для этого Он Сам основал ее, возглавил и дал ей несокрушимую силу божественной благодати: Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф., 16, 18). Поэтому она есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины (1 Тим., 3,15).

Через Церковь продолжается спасительная миссия Иисуса Христа. Он спасает не просто отдельные личности, но Свое духовное Тело- Церковь: Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела (Еф., 5, 23), поэтому, чтобы спастись, нужно быть живым членом Церкви. Здесь люди преображаются, становятся соответствующими для вечной блаженной жизни с Богом. Это трудный и длительный процесс, и духовная жизнь в Церкви помогает каждому ее члену стать из ветхого человека новым.

Именно с этой целью и основана Церковь - для продолжения совершенного Христом дела спасения человеческого рода, чтобы в ней через усвоение плодов Искупления люди обрели спасение. Для этого Господь установил в Церкви таинства - особые священнодействия, которые освящают важнейшие события в жизни человека и преображают его.

Церковь есть образ Пресвятой Троицы. В Боге Троице единосущные Ипостаси пребывают в единстве взаимной любви. Именно к такому единству по образу Божественных Лиц призываются люди в Церкви, где единство их природного бытия таинственным образом сочетается с личностным разнообразием человеческих ипостасей.

Новозаветная Церковь в полноте своего бытия явлена миру в день Пятидесятницы, когда Дух Святой сошел на апостолов, и они, наделенные благодатными дарами, вышли на проповедь. Поэтому праздник Пятидесятницы называется еще и днем рождения Церкви. Однако тварный мир уже изначально создавался зависимым от Церкви, где человек должен был быть священником пред Богом от лица всей вселенной. Эта первоначальная Церковь была повреждена грехопадением человечества и восстановлена через искупительный подвиг Иисуса Христа, как сказано в Катехизисе свт. Филарета Московского: В насажденном на востоке рае была основана первая Церковь безгрешных прародителей; там же после грехопадения положено новое основание Церкви спасаемых в обетовании о Спасителе [Филарет Московский, свт. Пространный христианский катехизис... - М., 2006. С. 68].

Церковь едина по своей сущности и охватывает своим воздействием и видимый мир, и невидимый. Более того, посредством Церкви весь тварный мир приобщается нетварной природе Божества, и в этом смысле Церковь служит мостом, соединяющим тварное и нетварное бытие.

В жизни Церкви выделяют два аспекта ее бытия - видимый и невидимый. Соответственно даются и два наименования: Церковь земная - воинствующая (см.: Еф., 6, 12) и Церковь небесная - торжествующая (см.: Евр., 12, 23), состоящая из ангелов и всех усопших в вере и покаянии. Понятно, что такое мысленное разделение не означает существования двух Церквей - точно так же, как в человеке мы различаем душу и тело, но не говорим о двух отдельных существах. Христова Церковь, состоящая из земных и небесных разумных существ, есть одно духовное тело, имеет одну Главу-Христа и одухотворяется одним и тем же Духом Божиим [Филарет Московский, свт. Пространный христианский катехизис... - М., 2006. С. 63-64].

Для такого различения есть основания в Священном Писании. Апостолу Петру, а в его лице и всем апостолам Господь говорит: Что свяжешь гм земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф., 16,19). То есть Христос Сам, говоря о создании Церкви, различает два аспекта ее существования - земной и небесный.

Иисус Христос есть Основатель Церкви, но это наименование прилагается к Спасителю иначе, чем к учредителям других религиозных обществ. Если в других религиях основатели были организаторами и учителями, то в Священном Писании говорится, что Господь приобрел Себе Церковь Кровию Своею (Деян. 20., 28). Христианская Церковь созидается не учением, не повелением и даже не божественной силой Господа (как, например, община ветхозаветная), а создается, согласно священому писанию, из Самого Господа Иисуса Христа , ставшего краеугольным Камнем, на Котором и строится Церковь. Поэтому Христос не только Основатель Церкви в историческом плане, не только Учитель, принесший божественное учение о спасении, но Он же Сам является и основополагающим, и объединяющим началом созданной Им Церкви. В личном плане Он соединяет в Себе всех членов через веру и любовь, а в природном плане объединяет их через нетварную божественную благодать.

Для христиан самое главное - это Божественная Личность Христа и возможность личного общения с Ним. Вся долгая история христо- логических споров - это споры не о Его учении, а о Нем,Самом, ибо и восприятие учения Иисуса Христа, и отношение к Его Церкви зависят от того, как решается вопрос: кто такой Иисус Христос?

В силу этого христианство принципиально не может быть сведено к вероучению, к морали, к традиции, потому что по существу, изначально оно не есть вера в доктрину, но вера в личность Сына Божия, ставшего человеком. Христианство дает возможность соединиться с Ним теснейшим внутренним союзом, вступить в непосредственное живое общение, ибо Господь не только основал Свою Церковь, но и реально, хотя и невидимо, пребывает и пребудет в ней во все дни до скончания века (Мф., 28, 20).

Однако встреча с Богом и переживание религиозного опыта возможны лишь в рамках традиции. Это обусловлено тем, что под религиозной традицией в Православии понимается передача из поколения в поколение проверенных временем начал религиозной жизни. Эти начала приводят человека к совершенному состоянию, основанному на общении с Богом как на Источнике Добра, Истины и Справедливости. Основу церковной традиции составляет передача смысла Священного Писания, верность Священному Преданию в понимании Священного Писания как Откровения.

В этом смысле сама Церковь может рассматриваться как Предание. Вместе с тем Священное Предание есть неизменяемое во времени самосознание Церкви, которое поддерживается не только существованием письменной традиции толкования Библии, совершенного Отцами Церкви, но и непрерывностью апостольского преемства в Церкви в виде епископского служения и неизменностью богослужебной жизни. Истина Православия заключается в том, что на протяжении своей 2000-летней истории Церковь оставалась верна тому пониманию Евангелия, которое было характерно для Христа и его апостолов. Любой вероучительный или нравственный момент церковной проповеди берёт своё начало в практике древней Церкви, в отличие от богословских особенностей иных христианских конфессий, которые возникают в течение христианской истории.

Существенные свойства Церкви

Чтобы понять, чем Церковь отличается от любых иных религиозных и общественных организаций, необходимо хотя бы кратко выяснить ее существенные или онтологические свойства, определяющие ее бытие.

Никео-Цареградский Символ веры перечисляет четыре таких свойства: Верую... во единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Именно эти четыре свойства помогают отличить истинную Церковь от всех прочих религиозных сообществ.

Церковь это общество святых, истинных христиан, ныне живущих и в вере скончавшихся; Тело Христово и Христова Невеста, которая очищена водою крещения, омыта честною Кровью Искупителя, брачно одеяна и запечатлена Духом Святым. Ее прообразовали патриархи, провозвестили пророки, основали Апостолы, украсили иерархи и прославили мученики. Глава Церкви Христос, и потому она управляется одним евангельским Законом и стремится к единой цели – Царству Небесному.

Церковь – это новая жизнь со Христом и во Христе, движимая . Сын Божий, пришедший на землю и вочеловечившийся, соединил Свою Божественную жизнь с человеческой жизнью. Бог сделался Человеком, и эту Свою богочеловеческую жизнь Он дал и братьям Своим, верующим во Имя Его. Иисус Христос жил среди людей и умер Крестною смертью, но воскрес и вознесся на небо. И, вознесшись на небо, Он не отлучился от Своего человечества, но пребывает с ним всегда, ныне и присно и во веки веков. Свет Воскресения Христова осиявает Церковь, и радость Воскресения, победы над смертью ее исполняет. Господь Воскресший живет с нами, и наша жизнь в Церкви есть сокровенная жизнь во Христе.

Христиане потому и носят это имя, что они суть Христовы, они во Христе, и Христос в них. Боговоплощение не только идея или учение, но прежде всего событие, совершившееся однажды во времени, но имеющее всю силу вечности, и это пребывающее Боговоплощение как совершенное соединение, нераздельное и неслиянное, обоих естеств, Божеского и человеческого, и есть Церковь Она – человечество Христово, Христос – в человечестве Своем.

Так как Господь не просто приблизился к человеку, но и отождествился с ним, Сам став Человеком, то Церковь есть Тело Христово как единство жизни с Ним, Ему послушной и Ему подвластной. Тело принадлежит Ему, жизнь тела не принадлежит телу, но животворящему его Духу; вместе с тем оно от него отличается: согласно с ним и самобытно в одно и то же время, и здесь не единство безразличия, но двуединство. Эта же мысль выражается и тогда, когда Церковь именуется Невестой Христовой, или Женой Христа: отношение между женихом и невестой, мужем и женой, взятое в их предельной полноте, есть совершенное единство жизни при сохранении всей реальности их различия: двуединство, не расторгаемое двойством и не поглощаемое единством.

Церковь как Тело Христово не есть Христос, Богочеловек , ибо она – человечество Его, но она есть жизнь во Христе и со Христом, жизнь Христа в нас (Гал. 2:20). Но Христос – не просто Божественное Лицо как таковое, ибо Его собственная жизнь неотделима от жизни Святой Троицы , Он есть «Един от Святой Троицы». Его жизнь едина и единосущна с Отцом и Духом Святым. Поэтому Церковь как жизнь во Христе – это и жизнь во Святой Троице.

Тело Христово, живя жизнью во Христе, живет тем самым и жизнью Святой Троицы, на себе имеет печать Ее (почему и рождение в Церковь Крещение «во имя Христово», совершается «во имя Отца и Сына и Святого Духа»). Христос – Сын, открывающий Отца и творящий волю Его. В Нем мы познаем не только Его, но и Отца, и в Нем мы становимся, вместе с Ним, сынами Отца, приемлем богосыновство, усыновляемся Отцу, к Которому и взываем: « «.

Будучи Телом Христовым, мы принимаем на себя отсвет Отеческой личности, вместе и одновременно с Сыновней. Но и не только это, а и силу Их взаимного отношения, Их двуединство: «да будут все едины как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Ин. 17:21), это двуединство есть сила Любви, связующей Святую Троицу: Бог есть Любовь. Церковь, Тело Христово, становится причастно этой троичной Божественной Любви: «и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23).

Этому существу дела соответствует и историческое его раскрытие. Церковь являет дело Боговоплощения Христова, она есть само это Боговоплощение, как усвоение Богом человеческого естества и усвоение Божественной жизни этим естеством, его обожение как следствие соединения обоих естеств во Христе. Но в то же время дело воцерковления человечества в Тело Христово еще не совершилось силою одного Боговоплощения и даже Воскресения: «лучше для вас, чтобы Я пошел (к Отцу); ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам» (Ин. 16:7). Это дело потребовало ниспослания Святого Духа, Пятидесятницы , которая и явилась свершением Церкви. Дух Святой в огненных языках сошел в мир и почил на Апостолах, возглавляемых ю и представляющих в своей двенадцатерице целокупность человеческого рода. Эти языки остались в мире и пребывают, составляя сокровищницу Даров Духа Святого, пребывающего в Церкви. Дар Духа Святого подавался в первенствующей Церкви апостолами с полной явностью для всех после Крещения, и этому ныне соответствует «печать дара Духа Святаго «, подаваемая в Таинстве Миропомазания .

Ранее всякого исторического раскрытия и определения Церкви должна быть понята как некая Божественная данность, в себе пребывающая и себе самотождественная, как факт Божественного изволения, совершающегося в мире. Церковь есть или дана в известном смысле и независимо от своего исторического возникновения – она возникает, потому что есть, – в плане Божественном, надчеловеческом. И она существует в нас не как установление или общество, прежде всего как некая духовная самоочевидность или данность, как особый опыт, как жизнь. И проповедь первохристианства есть радостное, торжествующее возвещение об этой новой жизни. Не может быть исчерпывающего и удовлетворительного определения Церкви, как невозможно дать определения самой жизни.

«Прииди и виждь»: только опытно, благодатно познается Церковь через причастность ее жизни. Поэтому, ранее всяких внешних определений Церкви должна быть опознана в мистическом своем существе, которое лежит в основании всех церковных самоопределений, но в них не вмещается. Церковь в существе своем, как богочеловеческое единство, принадлежит к божественному миру, она есть в Боге, а потому существует и в мире, в человеческой истории. В последней она раскрывается во временном бытии: поэтому она, в известном смысле, возникает, развивается и имеет свою историю, свое начало. Однако если видеть ее только в историческом становлении и на основании его лишь составлять себе представление о Церкви как одном из земных обществ, тогда мы проходим мимо ее своеобразия, ее природы, в которой во временном раскрывается вечное, в тварном нетварное.

Существо Церкви – Божественная жизнь, открывающаяся в тварной; совершающееся обожение твари силою Боговоплощения и Пятидесятницы. Эта жизнь, хотя она и составляет величайшую реальность и имеет самоочевидную достоверность для причастных к ней, есть духовная жизнь, сокрытая в «сокровенном человеке», в «клети» сердца его, есть в этом смысле тайна и таинство. Она сверхприродна или премирна, хотя и совмещается с жизнью в этом мире, и для нее одинаково характерна и эта премирность и это совмещение.

В первом смысле Церковь «невидима», в отличие от всего, что «видимо» в мире, что доступно чувственному восприятию среди вещей этого мира. Однако невидимое в Церкви не есть неведомое, ибо человек кроме телесных чувств имеет еще око духовное, которым он видит, постигает, ведает. Этот орган – вера, которая по апостолу есть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). Она на крыльях своих возносит нас в мир духовный, делает гражданами Града Небесного .

Жизнь Церкви – это жизнь веры, через которую становятся прозрачны вещи этого мира. И, конечно, этому духовному оку видима невидимая Церковь не может существовать сама в себе, вне людей. Она не вмещается в человеческий опыт всецело, ибо жизнь Церкви Божественна и неисчерпаема, однако особое качество этой жизни, особый опыт церковности подается всякому к ней приступающему.

По учению отцов Церкви вечная жизнь, которую дает нам Христос и которая в том состоит: «да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3), начинается уже здесь, в этой временной жизни, и эта вечность во времени и есть касание Божественной жизни в Церкви. В этом смысле Церковь в самом существовании своем есть предмет веры и познается верою «во едину, святую соборную и апостольскую Церковь».

Она осознается количествено как некое живое многоединство единой цельной жизни многих, соборности по образу Божественного триединства. К раздробленному человечеству, в котором каждый индивид ведет свою обособленную, себялюбивую жизнь, обращается Церковь ежедневно на Литургии перед совершением таинства Евхаристии: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа » Очам любви открывается это церковное единство, не как внешнее соединение или собрание, какое мы имеем во всяком мирском обществе, но как таинственная первооснова жизни человека.

Человечество едино во Христе, все люди суть ветви единой виноградной лозы, члены одного тела. Жизнь каждого человека беспредельно расширяется в жизнь других, и каждый человек в Церкви живет жизнью всего оцерковленного человечества, являя собою все человечество. И не только человечество в лице живущих, но в Боге и в Церкви где нет различия между живыми и умершими, ибо в Боге все живы, ибо Он «не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22:32). (И неродившиеся, но имеющие родиться, уже живы в вечности Божией.)

Но даже человеческим родом не ограничивается церковная соборность, ибо в Церковь входит не только человеческий род, но и ангельский собоб. Самое бытие ангельского мира недоступно телесному видению, оно может удостоверяться лишь духовным опытом, быть видимо очами веры, и тем более наше единение в Церкви через Сына Божиего, воссоединившего земное и Небесное и устранившего преграду миров ангельского и человеческого. Но с ангельским собором и человеческим родом связано все творение, природа мира. Она вверена попечению Ангелов и отдана владычеству человека, судьбы которого тварь разделяет: «Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне: и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8:22,23).

Таким образом, человек в Церкви становится вселенским существом, жизнь которого в Боге соединяет его с жизнью всего творения узами космической любви (Исаак Сирин). Таковы пределы Церкви, жизнь которой восходит за пределы сотворения мира и человека и продолжается в вечности.

Можно сказать, что Церковь есть предвечная цель и основание творения, ради Церкви Бог создал мир, и в этом смысле «она сотворена прежде всего и для нее сотворен мир» («Пастырь» Ерма , вид. 2, 4, 1).

Господь сотворил человека по образу Своему, но этот образ, то есть живое Богоподобие человека, уже содержит в себе и задание и возможность воцерковления человека, как и Боговоплощения, ибо Бог мог принять естество лишь такого существа, которое сообразно Ему, в себе содержит Его образ. И в живом многоединстве человеческого рода уже заложено церковное многоединство по образу Святой Троицы.

Поэтому относительно существования Церкви в человечестве трудно сказать, когда ее не было, по крайней мере в предначинании: по учению отцов, уже в раю, до грехопадения, когда Господь приходил беседовать с человеком и находился с ним в общении, мы имеем уже первозданную Церковь. После грехопадения (Быт. 3:15), Господь обетованием Своим полагает начало так называемой Ветхозаветной Церкви, которая была школой и вертоградом Богообщения. И даже во тьме язычества в его естественном богоискании существует, по выражению церковного песнопения, «языческая неплодящая Церковь.».

Разумеется, полноты своего бытия Церковь достигает лишь с Боговоплощением, и в этом смысле Церковь основана Господом Иисусом Христом и осуществлена в Пятидесятницу. Но этим событием хотя и положено основание, но не совершено еще исполнение Церкви. Ей предстоит еще из Церкви воинствующей сделаться Церковью торжествующей, в которой «Бог будет все во всем».

Противопоставление «невидимой Церкви» и видимого человеческого общества, которое хотя и возникает по поводу и ради Церкви, но чуждо Церковь, разрушает этот символ, а вместе и упраздняет самую Церковь, как единство тварной и божественной жизни. Но, если Церковь как жизнь содержится в земной Церкви,то тем самым дано, что эта земная Церковь, как все земное, имеет свои грани в пространстве и времени. Не будучи только обществом, в него не вмещаясь и им не исчерпываясь, она существует тем не менее именно как церковное общество, имеющее свои признаки, свои законы и грани. Она для нас и в нас, в нашем земном и временном бытии, имеет и свою историю, поскольку все существующее в мире пребывает в истории. Таким образом, вечное, неподвижно-божественное бытие Церкви в жизни этого века предстает как историческое раскрытие и свершение, а следовательно, имеет и свое историческое начало.

Церковь основана Господом Иисусом Христом, Который камнем для созидания Церкви Своей определил исповедание веры Апостола Петра, высказанное им от лица всех апостолов. Они были посланы Им по Воскресении на проповедь Церкви, которая получила новозаветное бытие в сошествии Святого Духа на Апостолов, после которого раздался первый апостольский призыв в Церкви устами Апостола Петра: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа» (Деян. 2:38)… «и присоединилось в тот день душ около трех тысяч» (Деян. 2:41), чем и было положено основание Церкви новозаветной.

Современное секулярное общество сформировало мнение, подхваченное неоязычниками, что идеал христианина – это самоуничижение, пассивность и безынициативность.

В своих книгах и статьях, направленных против Православия, неоязычники очень часто эксплуатируют подобные образы, противопоставляя «смиренному христианину» «свободного язычника». В связи с этим рассмотрим, что же на самом деле говорит Православное вероучение о человеке и его предназначении, а также разберем некоторые понятия, превратно трактуемые безбожниками.

Можно ли стать богом?

Первые строки Библии повествуют нам о творении Богом нашего материального мира. Венцом Его творческого замысла явился человек: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». (Быт. 1: 26– 27).

Современный греческий богослов , комментируя данный текст, писал: «Сотворение по Своему образу было таким дарованием, которым Бог наделил только человека и больше никого из всего видимого творения, так что он стал образом Самого Бога». Этот дар включал в себя разум, совесть, свободную волю, творчество, любовь и вожделение совершенства и Бога, личное самосознание и всё, что поставляет человека над остальным видимым творением, делая его личностью. Другими словами, всё то, что делает человека личностью, даровано ему по образу Божию».

В Новом Завете апостол Петр говорит следующие слова, обращаясь к христианам: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой…» (1 Пет. 2: 9).

Православная Церковь, в отличие от многих других религиозных течений, рассматривает человека как венец Божиего творения, цель создания которого очень высока. , живший в IV веке, писал: «Познай же свое благородство, а именно, что призван ты в царское достоинство, что ты – род избран, священен и язык свят».

В наши дни богословы имеют точно такое же суждение по этому вопросу. Миссионер и богослов митрополит Антоний Сурожский писал: «Если вы хотите узнать, что такое человек… воззрите к престолу Божию, и вы увидите там сидящего одесную Бога, одесную Славы человека Иисуса Христа… только так мы можем познать, как велик человек, если только станет свободным…»

Постоянное наблюдение за своими личными грехами, памятование о том, что человек – «раб земным страстям», предохраняет человека от тщеславия и гордости, то есть духовной слепоты. Творец поставил человека господином во Вселенной и подчинил ему всё творение. Ради человека и его спасения Бог, Творец мира видимого и невидимого, воплотился в земное, материальное тело, принял смерть и воскрес, сделав и человека способным к обожению.

Все свои способности человек должен реализовать в творчестве и любви, чтобы через это уподобиться Богу, ибо «предел добродетельной жизни есть уподобление Богу», как говорит святитель Григорий Нисский.

«Человек есть великолепный отпечаток великолепного образа, изваянного по образу идеального Первообраза», – писал Филон Александрийский. Эти слова как нельзя лучше согласуются с мыслью святителя Григория Нисского: «Конец доблестной жизни – уподобление Божеству, а поэтому доблестные со всею тщательностию стараются преуспевать чистотою души, устранением себя от всякого стра­стного расположения, чтобы при улучшенной жизни и в них образовались некоторые черты высшего естества…»

Человек был создан Богом свободным существом, призванным подняться до божественного статуса, дарованного Богом Своей благодатью, поскольку человек призван к осуществлению в себе подобия Божия, буквально создан для того, чтобы стать богом. писал, что человек «поставлен отдельно от всего творения, будучи единственной тварью, которая способна сделаться богом».

«Человеку предустановлено стать Богом… Божественный Логос не стал Богоангелом, а Богочеловеком»

Церковный историк и богослов архимандрит Киприан Керн в исследовании о святителе Григории Паламе также указывает: «Ангелам дано быть только отражателями Света, а человеку предустановлено стать Богом… Божественный Логос не стал Богоангелом, а Богочеловеком».

По слову святителя Иринея Лионского, «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом» - в этих словах заключена вся догматическая суть христианского учения о человеке. Святые отцы особо подчеркивали необходимость осознания этого. Так, святитель Григорий Богослов говорил: «Если будешь низко думать о себе, то напомню тебе: ты – созданный бог, через Христовы страдания идущий в нетленную славу». Исходя из вышесказанного, согласимся с выводами современного богослова отца Андрея Лоргуса, который, размышляя о христианской антропологии, написал: «Путь христианского осмысления себя лежит не через признание своего ничтожества, а через признание своего достоинства, на фоне которого заметен даже маленький грешок».

Аскеза является лишь инструментом для личностного восхождения, но никак не целью жизни.

Православный христианин, как спортсмен на тренировке, ставит себя в заведомо худшие условия, необходимые для достижения личного совершенства.

Кто кого рабом называл

Как мы видим, учение о человеческом достоинстве и предназначении в христианстве запредельно высоко. Однако нередко камнем преткновения становятся такие понятия, как «рабы Божии», «кротость», « », «страх Божий» и т.д.

Спекуляции на эту тему широко распространены в Интернете в виде многочисленных демотиваторов и обсуждений. Давайте рассмотрим, что же на самом деле христиане вкладывают в эти понятия и есть ли в них что-то обидное и унизительное.

Свобода духовная – власть личности над собой, над своим эгоизмом, своими страстями и греховными влечениями

В христианстве почитают Бога, Который является Творцом всей Вселенной, обладающим всеми положительными свойствами. Он абсолютное Добро и Любовь. Бог наделил людей свободной волей. Понятие свободы является фундаментальным в христианстве. Апостол Павел призывает: «Стойте в свободе, которую даровал нам Христос… К свободе призваны вы, братья» (Гал. 5: 1–13). Как пишет религиовед протоиерей Андрей Хвыля-Олинтер, «Православие чтит внутреннюю свободу воли человека, ибо это такой дар Божий, который есть причина самой себя. Свобода духовная – власть личности над собой, над своей природой, над своим эгоизмом, своими страстями и греховными влечениями».

Рабство буквально означает подчиненность и потерю свободы. Например, алкоголик или наркоман становится настолько плененным пагубной страстью, что не может уже самостоятельно от нее отказаться, хотя понимает, что это приведет его к гибели. «Ибо, кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2: 19). Вот от такого рабства и ограждает христианство.

Пример с алкогольной зависимостью очень показателен, однако страсти бывают разнообразные, но их действие одинаковое – порабощение свободы человека. Быть чьим-то рабом означает полную неподвластность от всех иных. Именно поэтому христиане и называют себя «рабами Божиими», признавая над собой власть Самого Творца Вселенной, но становясь тем самым независимыми от любых иных проявлений, ограничивающих свободу человека. В этом контексте говорит апостол Павел: «…как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная». (Рим. 6: 19–22).

В личностном смысле никакого рабства христианство не подразумевает. Христос передает всем верующим молитву, в которой каждый обращается к Богу как к Отцу – «Отче наш» (см.: Мф. 6: 9–13).

Христиане являются детьми Божиими, что много раз подтверждается на страницах Библии

Христиане являются детьми Божиими, что много раз подтверждается на страницах Библии: «Верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1: 12); «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3: 1–2).

Христос особенно явно указывает на это в словах: «И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12: 49–50). Ничего подобного не существует в иных религиях, тем более у неоязычников, которые, бравируя громкими фразами типа «Мой бог меня рабом не называл», логично получают ответ: «Конечно, пенек ведь не умеет разговаривать».

Аутентичное славянское язычество имело совсем иные представления о богах, которым поклонялись с рабским унижением и почтением. Современный апологет приводит несколько исторических свидетельств, подтверждающих это: «Арабский путешественник Ибн Фадлан в начале Х века так описывает почитание богов славянами: “Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему… Он не перестает обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просит у них заступничества и униженно кланяется перед ними”.

А вот как германское “Сказание об Оттоне Бамбергском” описывает реакцию западных славян-язычников XII века, когда они неожиданно увидели человека со щитом, посвященным богу войны Яровиту, который никому нельзя было трогать: “При виде священного вооружения жители в деревенской простоте своей вообразили, что это явился сам Яровит: одни в ужасе ударились в бегство, другие пали ниц на землю”».

Страх, унижение и полную зависимость испытывали славяне при виде своих идолов. Неудивительно, что христианство столь легко и свободно было воспринято нашими предками.

Также следует сказать несколько слов о рабстве как о социальном явлении. С самых древних времен было вполне обыденным то, что человек может находиться в положении бесправной собственности у другого человека. В античности рабство было распространено повсеместно. Рабовладение была в дохристианские времена и у славян, вопреки мнениям атеистических советских историков, которые ошибочно связывали появление рабовладельческого строя у славянских народов с началом христианизации.

Христианство никогда открыто не выступало против этого фундаментального явления древнего мира. Однако именно христианство уничтожило его идеологическую основу словами апостола Павла: «Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3: 26–28). Буквально это означает, что раб и господин одинаковы и являются братьями во Христе. Поэтому неудивительно, что рабство с постепенной христианизацией народного сознания сходило на нет во всех странах. И вспыхивало вновь с отходом от христианской морали, как, например, произошло на Руси во времена правления Петра I и Екатерины II, когда крепостное право приняло чудовищные формы.

Воинство без страха и упрека

Теперь рассмотрим, что христианство говорит о страхе и мужестве. Такое понятие, как «страх Господень», также, как правило, вызывает недоумения. писал: «Кто боится Господа, тот выше всякого страха, тот устранил и оставил далеко за собой все страхи века сего. Далек он от всякой боязни, и никакой трепет не приблизится к нему». Верующий человек, любящий Бога, не боится Его Самого, но не хочет отдалиться от него, потерять богообщение. Священное Писание говорит следующее: «Боящийся несовершен в любви» (1 Ин. 4: 18).

«Боязливость души бесы считают за признак соучастия ее в их зле»

А вот по поводу трусости и боязливости святые отцы высказывались весьма нелицеприятно: «Боязливость есть младенчественный нрав в старой тщеславной душе. Боязливость есть уклонение от веры, в ожидании нечаянных бед… В ком нет страха Господня, тот часто и тени своей боится», – писал святой Иоанн Лествичник. Блаженный Диадох Фотикийский говорил: «Нам, любящим Господа, надлежит желать и молиться, чтобы… оказаться непричастными никакому страху… потому что… боязливость души бесы считают за признак соучастия ее в их зле».

Святитель Феофан Затворник предостерегает: «Страхи ваши – вражия уловка. Плюйте на них. И мужественно стойте».

К мужеству призывает Евагрий Понтийский: «Дело мужества – стоять в истине и, хотя бы встретилось противоборство, не уклоняться к не сущему». А авва Пимен писал: «Бог милосерд к тем, которые носят меч в руках своих. Если мы будем мужественны, Он явит милость Свою».

Из жития святителя Василия Великого мы знаем его разговор с префектом Модестом. После многих убеждений отказаться от Православия Модест, видя непреклонность святителя, стал угрожать ему лишением имущества, изгнанием, мучением, смертью. «Все это, – отвечал святитель Василий, – для меня ничего не значит: тот не теряет имения, кто ничего не имеет, кроме этих ветхих и изношенных одежд и немногих книг, в которых заключается все мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу сейчас, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что разве только первый удар будет чувствителен. Смерть для меня – благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь и к Которому давно я стремлюсь».

Старец схиигумен Савва (Остапенко) на вопрос: «Какие страсти являются самыми губительными для современного человека?» – ответил: «Трусость и боязливость. Такой человек живет всегда двойственной, ложной жизнью. Он не может довести доброго дела до конца, всегда как бы лавирует между людьми. У боязливого кривая душа; если он не поборет в себе эту страсть, то неожиданно под действием страха может стать отступником и предателем».

Христиане призваны к тому, чтобы без страха жертвовать собой ради ближних: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15: 13). Следуя ей, христианские воины отличались особой храбростью, стойкостью, нередко ценою своей жизни спасали соратников.

Среди святых Православной Церкви насчитывается огромное количество воинов, которые своими делами и подвигами показали как христиане выполняют заповедь о защите ближних. Все знают святых Димитрия Донского, Александра Невского, Илию Муромца. Но великих воинов, стяжавших святость, было великое множество.

К примеру, живший во времена монгольского нашествия святой Меркурий Смоленский по повелению Богородицы, явившейся ему, в одиночку пошел во вражеский лагерь, где истребил множество врагов, включая татарского военачальника-исполина, наводившего на всех страх своей силою. В одиночку святой Меркурий обратил в бегство весь татарский стан, но и сам был убит в неравной битве.

Святой Феодор Ушаков, лично командуя русским флотом, одержал немало побед над турками, которые на тот момент обладали на несколько порядков более сильным и многочисленным флотом. Его победоносного флота страшилась вся Европа, однако сам он оставался чужд гордыне и тщеславию, понимая, как мало может человек без помощи Бога.

Святой Михаил-воин родился в Болгарии, он нес службу в византийской армии. Во время войны с турками святой Михаил в боях воодушевлял своим мужеством всю дружину. Когда греческое войско бежало с поля сражения, он пал на землю и молился о спасении христиан. Потом он повел своих воинов на врага. Ворвавшись в середину вражеских рядов, он разметал их, жестоко поражая врагов без вреда для себя и для своего отряда. В то же время в помощь христианским воинам внезапно поднялась гроза: молнии и громы поражали и устрашали врагов, так что они все обратились в бегство.

Образы кротости

Неоязычники любят размещать на своих интернет-ресурсах фотографии православных людей, стоящих на коленях в храмах, – по их мнению, это апофеоз самоуничижения, обычно в комментариях начинаются разговоры о рабской психологии и т.п. Непонятно, почему неоязычники утверждают, что подобное почитание Бога переносится и на другие взаимоотношения.

Однако, к примеру, слово «ислам» буквально переводится как «покорность», а мусульмане во время своих молитв даже не на коленях стоят – они лежат ниц, но среди неоязычников не находится смельчаков сказать в лицо мусульманам об их «рабской психологии». И хотя мусульмане являются весьма воинственными, православная Россия побеждала мусульманские государства множество раз. Православные христиане призваны выполнять заповедь: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4: 10). Православные почитают Всевышнего Творца, признавая Его безграничное Величие, но ни на кого иного, кроме Бога, эта заповедь не распространяется.

Современная приходская притча повествует: «В храм заходит хамоватого вида молодой человек, подходит к священнику, бьет его по щеке и, ехидно улыбаясь, говорит: “А что, отче?! Сказано ведь: ударили в правую щеку – подставь и левую”. Батюшка, бывший мастер спорта по боксу, хуком слева отправляет наглеца в угол храма и кротко произносит: “Сказано также: какой мерою меряете, такой и вам будет отмерено!” Испуганные прихожане: “Что там происходит?” Диакон важно: “Евангелие толкуют”».

Данный рассказ служит хорошей иллюстрацией того, что, не зная сути христианского учения, не стоит делать смелые обобщения. Эти слова Христа просто отменили древний закон кровной мести и напомнили, что не всегда за зло необходимо отвечать злом. Хотелось бы также особо отметить, что, хотя атеисты и неоязычники очень любят кидать православным обрывки цитат из Библии, требуя их буквального понимания, христианское учение о Священном Писании говорит совсем об ином. Понимать Священное Писание следует только в контексте толкований святых отцов. Святитель Григорий Нисский писал на этот счет: «Представляющееся с первого взгляда толкование написанного, если не будет понято в надлежащем смысле, часто производит противоположное жизни, являемой Духом». Поэтому надо «благоговеть перед достоверностью тех, кто свидетельствованы Святым Духом, пребывать в границах их учения и знания», а Пято-Шестой Трулльский Собор 691–692 годов своим 19-м правилом постановил: «Аще будет исследуемо слово Писания, то не иначе да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях». Поэтому неверующие толкователи Библии для православных христиан совсем не указ.

Теперь рассмотрим такие христианские добродетели, как кротость и смирение. В современном обществе эти слова вызывают пренебрежительную усмешку, хотя на самом деле ничего постыдного в этих понятиях нет, как раз наоборот. Кротость – это добродетель, противоположная безудержному гневу и ярости. Кроткий человек никогда не теряет внутреннего мира, не дает эмоциям захлестнуть свой разум, отличается самообладанием и хладнокровием. Неудивительно, что этой добродетели были причастны многие святые воины. Например, царь Давид, прославленный ветхозаветный полководец, был весьма кроткого нрава. Кротостью обладал и святой император Константин, основатель Константинополя, победивший в немалом количестве битв. А «образом кротости» Православная Церковь называет святителя Николая, который побил еретика, хулившего Бога.

Смирение – добродетель, противоположная эгоизму и гордыне: оно побеждает зацикленность на собственном “я”

Немало непониманий вызывает и понятие «смирение». На наш взгляд, весьма точное определение дал православный апологет Сергей Худиев: «Смирение – это не забитость человека, которому не остается ничего лучшего; это добровольное предпочтение воли Божией, готовность служить, жертвовать и отдавать вместо того, чтобы требовать себе служения, превозноситься и забирать. Это добродетель, противоположная эгоизму и гордыне. Смирение побеждает зацикленность на собственном “я”».

Современный патролог и апологет священник Валерий Духанин отмечает: «Подлинные смирение, кротость, беззлобие не есть слабохарактерность; напротив, это умение владеть собой, своими страстями и чувствами, что предполагает внутреннюю крепость и силу воли. С одной стороны, это умение совладать с собственным гневом, чтобы не выплескивать его без причин. А с другой – умение дать неприятелю достойный отпор, когда требуется защитить своих ближних».

Итак, мы рассмотрели христианское учение о предназначении человека, разобрали понятия христианской аскетической мысли и некоторые места Священного Писания, сознательно или неосознанно искажаемые неоязычниками. Христианство требует от человека очень многого, оно требует постоянного личностного совершенствования, но и результат этого пути несоизмеримо высок.

За прошедшее десятилетие регулярное проведение общецерковных конференций, посвященных наиболее важным и актуальным богословским темам, стало доброй традицией. Такие встречи позволяют объединять усилия богословов, церковных ученых, профессоров духовных школ нашей Церкви и других Церквей. Вместе мы обсуждаем пути развития богословской науки в современный исторический период с учетом лучших достижений прошлого. Эта работа необходима для того, чтобы Святая Церковь плодотворно осуществляла свое свидетельство в мире.

Организатором общецерковных конференций выступает Синодальная Богословскаякомиссия Русской Православной Церкви, образованная по решению Священного Синода в 1993 году. Как известно, ее непосредственной задачей является исследование актуальных проблем церковной жизни и координация научно-богословской деятельности. В преддверии двухтысячелетия пришествия в мир Христа Спасителя Комиссия обратилась к епископам нашей Церкви и ректорам духовных школ с просьбой выразить свое мнение относительно наиболее важных для Церкви богословских проблем. Приведя полученные отзывы в систему, Комиссия строит свою работу именно на этой основе, выполняя также и некоторые другие поручения Святейшего Патриарха и Священного Синода. Регулярно проводятся пленарные заседания Комиссии, а по мере необходимости - расширенные заседания, на которых обсуждаются вопросы богословского характера, касающиеся повседневной жизни Церкви.

Пользуясь случаем, как Председатель Синодальной Богословской комиссии, пред лицом столь представительного собрания богословов и ученых выражаю сыновнюю благодарность Предстоятелю нашей Церкви Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию за неустанное внимание к работе Комиссии и за поддержку ее инициатив на протяжении всего десятилетнего периода нашей деятельности и вдохновляющую нас оценку далеко не совершенной нашей работы.

В 2000 году на очередной конференции соборным разумом была дана общая оценкасостояния и перспектив развития православного богословия на пороге нового столетия. Затем состоялись тематические конференции, посвященные богословской антропологии: учению Церкви о человеке и - совместно с Международным обществом христианских философов - учению о Святой Троице. В течение нескольких лет Богословская Комиссия регулярно проводит совместные семинары с Институтом философии Российской Академии наук, в ходе которых имеет место плодотворный диалог философов и богословов по вопросам, представляющим общий интерес.

Процесс работы Богословской Комиссии привел нас к необходимости обратиться к той теме, которую предстоит обсудить на нынешнем собрании: “Православное учение о Церкви” .

Едва ли можно усомниться в том, сколь важной является эта тема в современных условиях церковного бытия.

Актуальность экклезиологии

Самопонимание Церкви

Экклезиология, как известно, представляет раздел богословской науки, в рамках которого происходит осмысление Церковью себя самой, то есть формируется самопонимание Церкви. Задача эта для богословской мысли сложна не только потому, что сия научная дисциплина является комплексной и включает в себя в той или иной степени все аспекты богословия. Трудность экклезиологического подхода также связана с тем, что по существу вся жизнь христиан, в том числе и деятельность верующего разума, являетсяцерковной , ибо происходит в Церкви.

С другой стороны, сама Церковь в ее видимом, земном аспекте есть сообщество учеников Христовых. Это собрание верных, которое в Таинстве Евхаристии - через Причастие животворящему Телу и Крови Спасителя - само претворяется в Тело Христово, так что главой Церкви является Богочеловек и Господь наш Иисус Христос.

Богочеловеческая природа Церкви означает, что задача, стоящая перед экклезиологией, - это задача богословская по преимуществу. Экклезиология не может быть сведена к вопросам внешнего церковного устроения, к правилам церковной жизни, к правам и обязанностям клириков и мирян. Эти вопросы относятся к сфере каноники. Вместе с тем без ясных богословских критериев невозможно обсуждать формы и способы осуществления Церковью своего призвания в мире. Экклезиология как раз и выявляет такие критерии, обращаясь к Священному Писанию и Священному Преданию, анализируя исторический опыт Церкви и пребывая в диалоге с богословской традицией в целом.

В связи с вопросом о месте и о значении экклезиологии в системе богословских наук следует уделить внимание следующим обстоятельствам.

Справедливо говорят, что, обращаясь к эпохе классической патристики, мы сталкиваемся со своего рода “экклезиологичес­ким молчанием”. Несомненно, что некоторые творения святых Отцов могут быть названы экклезиологическими по содержанию, но в целом богословие древней Церкви не выделяет экклезиологию как отдельное направление, как особый раздел церковной науки.

Это связано с тем, что в период широкого распространения христианства все воспринималось в новом свете и именно через призму церковности. Церковь для христиан была великим Бого-человеческим, космическим событием и обнимала весь мир, в котором совершалось спасительное деяние Божие во Христе Иисусе.

Позднее, во времена Средневековья, Церковь также в течение долгого времени не испытывала потребности определить самоё себя. Тогда еще не созрела необходимость выделить собственноцерковное из общей жизни мира, общества и культуры, которая уже стала христианской. Ситуация изменилась в Новое время, когда в обществе стали присутствовать, а порой и доминировать нехристианские, секулярные и квазирелигиозные мировоззренческие системы.

Парадокс секуляризации

В XIX и особенно в XX веке активизировались межхристианские связи; в минувшем столетии в ряде исторически православных стран установился режим воинствующего государственного атеизма. В таких условиях и возникланасущная необходимость сформулировать православное учение о Церкви. В этом отношении многое уже сделано, но сегодня потребность в дальнейшей разработке православной экклезиологии с учетом богословских результатов прошлого ощущаетсяеще острее . В мире усиливаются глобализационные процессы; мир становится все более тесным и взаимосвязанным. В общественном пространстве лицом к лицу встречаются уже не только различные христианские конфессии, но и разные религии - как традиционные, так и новые.

В то же время сегодня необходимо осознать и осмыслить то, что можно назвать парадоксомсекуляризации . С одной стороны, секуляризация культуры в исторически христианской части мира является неоспоримым фактом. Мы, христианские богословы, должны трезво оценивать реальность, с которой имеем дело. В сфере принятия политических решений, культурного творчества, общественной жизни доминируют светские ценности и стандарты. Более того, светскость нередко понимается не как нейтральное отношение к религии, а как антирелигиозность, как основание для вытеснения религии и Церкви из общественного пространства.

Однако, с другой стороны, можно утверждать, что секуляризация - как процесс дехристианизации культуры, а в конечном счете полного уничтожения религии - не состоялась. Множество людей являются верующими, хотя и не все из них достаточно активно участвуют в церковной жизни. Церковь продолжает жить и выполнять свою миссию в мире, а в некоторых странах и регионах налицо признаки религиозного возрождения. Увеличивается роль религиозного фактора в политике, в международных отношениях. В этой ситуации, для которой характерны новые исторические обстоятельства , возрастает и ответственность Церкви.

Практическое значение экклезиологии

Церковь всегда тождественна самой себе - как Богочеловеческий организм, как Путь спасения и место богообщения. В то же время Церковь пребывает в истории и призвана выполнять свою миссионерскую задачу в тех конкретных социальных и культурных условиях, в которых она осуществляет свое свидетельство. Поэтому экклезиология имеет не только теоретическое, но и практическое , миссионерское значение.

Общая богословская задача в области экклезиологии заключается в том, чтобы выстроить связную систему представлений, в которой нашли бы свое место все аспекты церковного бытия. Это - задача социально-богословского синтеза.

Ядром экклезиологической концепции должно стать догматическое учение о Церкви. При этом важно подчеркнуть исключительность христианства как религии. Только в христианстве, если рассматривать его в сравнении с другими религиозными традициями, существует как институт Церкви, так и сам феномен, именуемый Церковью. Собственно говоря, христианство со стороны своего внутреннего смыслаестьЦерковь . Иными словами, как сформулировал в заглавии своей известной работы священномученик Иларион (Троицкий),“христианства нет без Церкви”. Такова православная точка зрения, и ее необходимо ясно выразить, а также последовательно разъяснять и распространять в обществе. Ведь одним из результатов секуляризации и продолжительного гонения на Церковь стала утрата в культуре, в обществе и даже в сознании многих людей, считающих себя православными, верного понимания Церкви, ее природы и миссии.

С миссионерской точки зрения важно показать динамический характер Церкви, обратить внимание на то, что учреждение, а лучше сказать духовное рождение Церкви было событием Священной истории, что оно явилось откровением Божественной воли ко спасению мира во Христе. Церковь, живущая в истории, - это Царство Божие, пришедшее в силе (Мк 9:1) в этот мир ради его преображения. Несмотря на свой двухтысячелетний возраст, христианская Церковь и ныне есть место обновления ветхого человека, она вечно юна и всегда являет миру новизну Евангелия, потому что по существу своему Церковь - это всегда “современная” встреча Бога и человека, их примирение и общение в любви.

С богословской точки зрения нельзя сводить Церковь к “ре­лигиозному институту”, к национально-культурному обычаю, к ритуалу. В Церкви действует Сам Бог, она есть Дом Божий и Храм Святого Духа. Страшно место cue , потому что Церковь - это судилище, в котором мы должны дать ответ о своей жизни перед лицом Божиим. Церковь также и лечебница, в которой мы, исповедуя свои греховные недуги, получаем исцеление и обретаем непоколебимую надежду на спасающую силу благодати Божией.

Аспекты экклезиологии

Как же Церковь, возглавляемая Спасителем, осуществляет свое спасительное служение в мире? Ответом на этот вопрос должна стать та часть экклезиологической концепции, в которой дается богословское истолкование различных аспектов не просто церковной практики, но самого церковного бытия.

Во-первых, этолитургический аспект.

Он включает в себя церковные таинства и иные священнодействия. Однако их следует рассматривать не отвлеченно-схо­лас­тически, а именно как этапы и повторяющиеся события в сакраментальной жизни Церкви: вступление в Церковь, Евхаристия как выявление соборной и Богочеловеческой природы Церкви, суточный, седмичный и годовой литургический ритм, другие тайнодействия. Экклезиология выявляет богословский смысл как общественного, так и частного богослужения, обращая внимание на его кафолическое, общецерковное значение.

Во-вторых, этоканонический, церковно-правовой аспект.

В данном случае речь идет о богословском осмыслении канонического предания Православной Церкви. Только в свете тогодогмата о Церкви , который выявляет и формулирует экклезиология, мы сможем разрешить многие проблемы современного церковного устройства и канонического регулирования церковной жизни в масштабе как Поместных Церквей, так и Вселенского Православия.

Известно, что многие церковные правила были приняты в весьма отдаленном прошлом и в различных исторических обстоятельствах. В то же время мы испытываем потребность в том, чтобы наша церковная жизнь строилась на прочных канонических основаниях. Поэтому сегодня встает вопрос о необходимости начать серьезную работу по созданию общеправославного церковно-правового кодекса.

Несомненно, совершать такую работу невозможно без предварительного богословского осмысления природы и функций церковных законоположений как таковых. А это относится к области экклезиологии.

В-третьих, этонравственно-аскетический аспект.

Богословская мысль сталкивается со многими проблемами, когда принимаются во внимание миссионерские задачи. Кратко их можно обозначить следующим образом.

Экклезиология должна сопоставить, связать, а где надо - разграничить различные формы церковности. Индивидуальную аскезу, глубоко личное духовное делание, с одной стороны, и соборное литургическое служение, совместное участие членов Церкви в евхаристическом таинстве общения с Богом, с другой.

Духовно-нравственные усилия христианина, направленные на согласование своей греховной воли с волей Божией, должны быть сопряжены с его участием в Таинствах Церкви, в которых верующему подается содействующая благодать Святого Духа. Ибо без восприятия благодати Божией, по учению Отцов, невозможно ни творение добра, ни тем более преображение по образу Богочеловека Иисуса Христа, Господа нашего.

Иными словами, экклезиология призвана предостерегать христиан от того, чтобы замыкаться в рамках индивидуальных религиозных переживаний. Церковь есть общее бытие. В Церквивсе включены в любовь Божию, объемлющуювсех людейи все человечество. Бог обращается к каждому человеку лично, но в то же время созидает, строит единую Церковь, в которой каждый обретает свое место - в сообществе верующих и верных.

Поэтому можно говорить еще об одном -социальном -аспекте православной экклезиологии. Церковь в этом мире является сообществом людей, которые объединены не прагматическими интересами, не просто единством “убеждений и взглядов”, не общностью крови или культурной традицией. Христиане объединены совместным опытом жизни в общении с Богом. И поэтому Церковь как сообщество учеников Христовых призвана являть миру возможность и реальность преображения как человека, так и общества силою благодати Божией, по слову Спасителя: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф 5:16).

Увы, христиане не всегда выполняют эту богозаповеданную миссию в той мере, в какой должны ее выполнять. А ведь без понимания этого максимального задания, данного нам Богом, невозможно постичь существо Церкви.

Парадоксальное существо Церкви

В чем же состоит это существо Церкви, которое можно назвать парадоксальным?

В том, что Церковь в своем социологическом качестве, то есть как сообщество христиан, не отделена от общества в целом и является его частью, так как ее составляют полноправные члены общества.

Но в то же время Церковь - это не общественная организация, а нечто неизмеримо большее: это человеческая общность, членом и Возглавителем которой является Богочеловек и Господь Иисус Христос, поныне пребывающий посреди верных. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф 18:20), - говорит Спаситель. -Я с вами во все дни до скончания века (Мф 28:20).

Церковь живет и действует в мире и в обществе, но в то же время предлагает миру свой собственный общественный идеал. Это хорошо выразил блаженнопочивший митрополит Антоний Сурожский: “Строительство общества, где все могли бы уживаться, можно себе представить, но тот Град Божий, который должен вырасти из града человеческого, имеет совсем другое измерение. Град человеческий, который мог бы раскрыться так, чтобы стать Градом Божиим, должен быть таков, чтобы первым его гражданином мог быть Сын Божий, ставший Сыном Человеческим, - Иисус Христос. Никакой человеческий град, никакое человеческое общество, где Богу тесно, не может быть Градом Божиим” .

Экклезиология как “прикладное” богословие

Таким образом, современная экклезиология призвана отразить многомерную реальность Церкви: как ее сущностные богословские характеристики, так и ее миссионерскую активность, церковное служение миру. Мы должны избежать самой большой ошибки - невнимания к тому, что происходит сегодня в обществе, в культуре, в сознании людей, живущих в условиях секуляризма, порой агрессивного.

Поэтому нам нужна, так сказать,прикладная экклезиология, то есть богословие культуры, социальное богословие, даже, может быть, и богословие хозяйствования, или экономики. Отправной точкой для такого богословского подхода может быть именно учение об участии в истории человечества Бога и человека, то есть Церкви как сообщества верных.

В Церкви и через Церковь Бог участвует в жизни мира. Посредством воплощения Сына Божия Он вошел в сложную ткань исторического существования человеческого общества, не насилуя свободу человека, но призывая его к духовному углублению, к осознанию своего премирного достоинства. И Церковь земная - это ответ на призыв Бога. Церковь есть то место - как правило, не замечаемое миром, - где Творец и Промыслитель вступает в реальное общение с насельниками мира, даруя им преизобильную благодать, преображающую человека и окружающий его мир.

Но мы были бы в богословском отношении непоследовательны, если бы ограничились этими общими соображениями. Наша экклезиологическая задача заключается в том, чтобы дать ответы на многие частные вопросы, которые могут быть удовлетворительно решены только в общебогословской перспективе.

Это вопрос о том, как правильно должна строиться церковная община и каково в ней значение мирян по сравнению со значением священнослужителей. А в более широком плане - вопрос о соработничестве и совместном служении священноначалия, клириков и лаиков как народа Божия в едином церковном организме.

Это вопрос об особом экклезиологическом статусе и призвании монашества и монастырей, которые должны приобрести новое значение в современной ситуации.

Это также и вопрос о том, каким должно быть церковное богослужение в современных городах и весях, чтобы оно соответствовало пастырскому и миссионерскому призванию Церкви.

Это проблема духовничества и душепопечения, то есть различных форм духовного окормления верующих, которое направлено на укрепление их веры и познание воли Божией.

Наконец, это более общая проблема преодоления филетизма, то есть отождествления церковной общности с этнической и национальной, что имеет место в разных странах и является причиной церковных расколов и внутрицерковных противостояний.

В кратком вступительном слове невозможно перечислить все конкретные вопросы экклезиологического характера, которые нас волнуют. Их обсуждение как раз и является задачей нашей конференции. Со своей стороны, хотел бы еще раз подчеркнуть главное: богословское понимание и осмысление Церкви должно быть ориентировано на то, чтобы способствовать разрешению конкретных, насущных проблем церковной жизни, в частности, преодолению внутрицерковных нестроений.

Значение любой теории, в том числе и богословской, заключается в ее жизненности, то есть в способности давать ответы на запросы времени, исходя при этом из вечных, непреходящих законов бытия мира и человека. В этом, собственно, и состоит значение церковного богословия.

Разработка экклезиологии - общеправославная задача

В завершение хотел бы сказать еще об одном. Среди нас присутствуют представители Поместных Православных Церквей, иерархи и богословы. Мы благодарны им за то, что они сочли возможным принять участие в нашей работе. Очень важно, что мы сможем обменяться мнениями по обсуждаемым вопросам. Однако наиболее существенным в данном случае является другое.

Разработка современной православной экклезиологии, основанной на верности Преданию и в то же время ориентированной на церковное служение миру, невозможна в пределах одной Поместной Церкви. Это -общеправославная задача.

Ее “вселенский” характер становится еще более очевидным, если вспомнить, что вследствие исторических катаклизмов и массовых миграций православные общины ныне существуют по всему миру, вдалеке от канонических границ Поместных Церквей. Эти общины живут в разных социально-политических и культурных условиях, они принадлежат к разным церковным юрисдикциям, но в то же время являются частями единой Кафолической Православной Церкви. Экклезиология должна принять во внимание этот новый масштаб православного присутствия в мире и сделать особый акцент на единстве мирового Православия.

Перед лицом глобализационных процессов, унификации культуры и новых конфликтов на религиозной почве Вселенское Православие должно консолидироваться. Православные Церкви должны возобновить постоянные консультации - как по богословским, так и по церковно-практическим вопросам. Следует вернуться к процессу подготовки общеправославного Собора, вне зависимости от того, когда и каким образом такой Собор сможет состояться.

Заканчивая свое выступление, хотел бы выразить несколько соображений относительно работы нашей конференции. Скажу прямо: мы собрались не на дипломатический раут и не для произнесения ритуальных речей. Наша задача в том, чтобы откровенно и честно обозначить наиболее острые, насущные проблемы повседневной жизни Церкви, но - с точки зрения их богословского осмысления.

Приглашаю всех участников к свободному обмену мнениями, к выражению различных точек зрения на рассматриваемые вопросы. От продуктивности нашей дискуссии, от глубины и взвешенности аргументов и оценок будет зависеть значимость нынешней конференции для жизни Церкви.

Призываю на всех ее участников помощь Божию в предстоящих трудах.